РЕЦЕПТ
Только не исповедь.
Меня настолько заела собственная жизнь, что было бы облегчением рассказать о ней.
И меня бы поняли Несчастные, а их тысячи!
Которые шатаются по улицам города, не в себе или пьяные,
С прокаженной памятью, больные виной бытия.
Так что же меня удерживает?
Стыд, что мои переживания не так живописны? Или гордыня?
Очень модно нытье, несчастное детство, травмы и прочее.
Даже если бы я был на грани плача Иова, лучше молчать
И хвалить неизменное устройство вещей.
Нет, что-то другое не дает мне сказать.
Кто страдает, тот должен быть честен. Куда там,
Сколько масок, комедиантства и жалости к себе!
За фальшью фразы обнажается фальшь чувств.
Я слишком ценю стиль, чтобы рисковать.
Перевод с польского Екатерины Кузнецовой
Волшебный Милош. Простое и доступное уму объяснение того, почему некоторые предпочитают “оставить все как есть” и не рисковать вербализацией собственной биографии. Как говаривал Буковски, “я видел больше собак со стилем, чем людей”… Человек, с почтением относящийся к Сведенборгу, не может не написать о Несчастных эти слова – “прокаженная память”, и “больные виной бытия” – сочувствия здесь больше, чем жалости. Но ключевая фраза – это та, о необходимости быть честным в страдании – казалось бы, кого это волнует – на самом деле, волнует, да еще как…