Милан Кундера - Невыносимая легкость бытия — @дневники: асоциальная сеть

среда, 24 ноября 2010

13:09

Милан Кундера - Невыносимая легкость бытия

Miracle Worker

С кем бы я ни был, я всё равно изначально один. © БГ

Роман привлекает внимание уже тем, что это своеобразная квинтэссенция эротики и философии. Еще в самом начале Кундера подводит читателя к основной концепции книги: человек живет лишь раз, поэтому все поступки должны быть легкими, ибо нет возможности проверить их правильность.

Историческая составляющая романа неоднозначна. С одной стороны, Кундера достаточно объемно показывает отношение чехов к вторжению советских войск. Фотографии девушек в мини-юбках на фоне советских танков, тайные собрания чешской интеллигенции иллюстрируют протест свободолюбивой (хоть и коммунистической) Чехии к навязанному ей советскому режиму. С другой стороны, бросается в глаза вопиющая историческая неточность: автор пишет, что сын Сталина Яков был рожден женщиной, которую впоследствии Сталин «по всем свидетельствам, застрелил». Однако Яков – сын от первого брака, в то время как застрелена была вторая жена Сталина. Почему Кундера не исправил эту неточность, остается неясным. Но эта «фактическая ошибка» бросает тень как на писателя, так и на роман в целом.

Несмотря на то, что Кундера достаточно много пишет о жизни своих героев, он не углубляется в них настолько, чтобы сформировать отчетливые образы. На фоне метафизических рассуждений автора его герои кажутся поверхностными. Мы многое узнаем о жизни Сабины, Терезы и Томаша, но эти персонажи так до конца и не раскрыты; неясными остаются мотивы их поступков, их следствия. Автор как будто оставляет на полотне мазки разных цветов – немного о Каренине и великом походе, немного о Франце, чуть-чуть о Мари-Клод, больше о Сабине, Терезе и Томаше, еще мазок – о танках в Чехии и чешских эмигрантах.

Несмотря на постоянное противопоставление души и тела и попытку дифференцировать героев на «душевных» (Тереза, Франц) и «телесных» (Томаш, Мари-Клод, мать Терезы), Кундера наделяет всех чрезмерной материалистичностью. Можно расценить это как своеобразный протест против китча художественной литературы: герои должны быть максимально материализированы, жить не только душой, но и телом. Потому что роман, по словам автора, - это «…исследование того, чем является человеческая жизнь в той ловушке, в какую превратился мир». Однако «Невыносимая легкость бытия» - это вовсе не исследование, а скорее набросок нескольких человеческих жизней, обстоятельств и умозаключений, набросок, на мой взгляд, так и не воплощенный в картину.

Цитаты

Если бы каждое мгновение нашей жизни бесконечно повторялось, мы бы были прикованы к вечности
Крайности — это границы, за которыми кончается жизнь, и страсть к экстремизму, в искусстве и политике, суть замаскированная жажда смерти.
…Жизнь, которая исчезает однажды и навсегда, жизнь, которая не повторяется, подобна тени, она без веса, она мертва наперед и как бы ни была она страшна, прекрасна или возвышенна, этот ужас, возвышенность или красота ровно ничего не значат.
Нет никакой возможности проверить, какое решение лучше, ибо нет никакого сравнения. Мы проживаем все разом, впервые и без подготовки. Как если бы актер играл свою роль в спектакле без всякой репетиции. Но чего стоит жизнь, если первая же ее репетиция есть уже сама жизнь? Вот почему жизнь всегда подобна наброску. Но и «набросок» не точное слово, поскольку набросок всегда начертание чего-то, подготовка к той или иной картине, тогда как набросок, каким является наша жизнь, — набросок к ничему, начертание, так и не воплощенное в картину.
Einmal ist keinmal … Единожды — все равно что никогда. Если нам суждено проживать одну-единственную жизнь — это значит, мы не жили вовсе.
Любой школьник на уроках физики может поставить опыт, чтобы убедиться в правильности той или иной научной гипотезы. Но человек, проживающий одну-единственную жизнь, лишен возможности проверить гипотезу опытным путем, и ему не дано узнать, должен был он или не должен был подчиниться своему чувству.
Девушка, мечтающая о замужестве, грезит о чем-то совершенно для нее неведомом. Молодой человек, жаждущий славы, не знает, что такое слава. То, что дает смысл нашим поступкам, всегда для нас нечто тотально неведомое.Мысли. Продолжение.
Люди по большей части убегают от своих страданий в будущее. На дороге времени они проводят воображаемую черту, за которой их нынешнее страдание перестанет существовать.
Человеческое время не обращается по кругу, а бежит по прямой вперед. И в этом причина, по которой человек не может быть счастлив, ибо счастье есть жажда повторения.
Нам всем нужно, чтобы на нас кто-то смотрел. Нас можно было бы разделить на четыре категории согласно тому, под какого рода взглядом мы хотим жить. Первая категория мечтает о взгляде бесконечного множества анонимных глаз, иными словами — о взгляде публики… Вторую категорию составляют те, кому жизненно необходимы взгляды многих знакомых глаз… Затем существует третья категория: это те, кому нужно быть на глазах любимого человека… И есть еще четвертая, редчайшая, категория; эти живут под воображаемым взглядом отсутствующих людей. Это мечтатели.
Сам того не ведая, человек творит свою жизнь по законам красоты даже в пору самой глубокой безысходности.
Мы все не допускаем даже мысли, что любовь нашей жизни может быть чем-то легким, лишенным всякого веса; мы полагаем, что наша любовь — именно то, что должно было быть; что без нее наша жизнь не была бы нашей жизнью.
Любить кого-то из сострадания значит не любить его по-настоящему.
Любовь проявляется не в желании совокупления (это желание распространяется на несчетное количество женщин), но в желании совместного сна (это желание ограничивается лишь одной женщиной).
Истинная доброта человека во всей ее чистоте и свободе может проявиться лишь по отношению к тому, кто не обладает никакой силой.
Тот, кто постоянно устремлен «куда-то выше», должен считаться с тем, что однажды у него закружится голова.
Мы могли бы назвать головокружение опьянением слабостью. Человек осознает свою слабость и старается не противиться, а, напротив, поддаться ей. Опьяненный своей слабостью, он хочет быть еще слабее, он хочет упасть посреди площади, передо всеми, хочет быть внизу и еще ниже, чем внизу.
…тяжесть, необходимость и ценность суть три понятия, внутренне зависимые друг от друга: лишь то, что необходимо, тяжело, лишь то, что весит, имеет цену.
Что такое кокетство? Пожалуй, можно было бы сказать, что это такое поведение, цель которого дать понять другому, что сексуальное сближение с ним возможно, однако возможность эта никогда не должна представляться бесспорной. Иными словами, кокетство - это обещание соития без гарантии.
... он любит меня? Любил ли он кого-нибудь больше меня? Он больше меня любит, чем я его? Возможно, все эти вопросы, которые обращают к любви, изменяют её, изучают, проверяют, допытывают, чуть ли не в зачатке и убивают её. Возможно, мы не способны любить именно потому, что жаждем быть любимыми, то есть хотим чего-то (любви) от другого, вместо того чтобы отдавать ему себя без всякой корысти, довольствуясь лишь его присутствием.
Такой бывает минута, когда рождается любовь: женщина не может устоять перед голосом, который вызывает наружу её испуганную душу; мужчина не может устоять перед женщиной, чья душа чутко откликается на его голос.